ЗАТЕРЯННЫЕ В КОСМОСЕ

КРАТКИЕ ОЧЕРКИ «КАПЛАНА»,

ИЛИ ЗДРАВСТВУЙТЕ, СУМАСШЕДШИЕ ЛЮДИ!.

«Каплан» появился на свет в результате случайного стечения обстоятельств. Банальность этой фразы меня нисколько не смущает, так как это чистая правда. Не появись в начале августа 1993 года на пороге моей квартиры двух волосатых чуваков – ничего бы и не было.

Это были Сергей Сергеич и Стас Стасыч. Они были друзьями Кэт. А с Кэт познакомился Ромыч в июне того же года. В конце июля у меня вписывался Вэ из Тюмени, а также периодически наезжал с визитами барабанщик Илья из Истры. Правда, последний ничем в «Каплане» не отличился...

К лету 1993 практически почил одиозный пролетовский проект «Идеальные примеры», где я, наряду с парой друзей голосил дурным голосом и дергал за гитару.

В январе же этого года Ромыч с бывшим однокашником Сашей Логиновым пишут на перегруженном допотопном клавире звуковые эксперименты необозначенные до сих пор никаким именем. Особенно мне запомнились завернутые шумовые полотна «У лица» и «Каннибализм», ничем не уступающие продукции таких шоковых коллективов как ранний Current 93, NON, Psychic TV и Throbbing Gristle. Самое интересное, что о существовании таковых монстров наши авторы не имели тогда никакого понятия. Видимо, идеи действительно переносятся по воздуху, причем на большие расстояния.

Июль же ознаменовался для этого выдающегося дуэта масштабной записью «НеБытие». Для создания шедевров тогда не нужно было много – пустующая квартира, два-три инструмента, энергия молодости и полкорабля травы. Поэтому эта больная, перегруженная запись до сих пор остается для меня одним из эталонов спонтанной искренности творческого процесса.

Можно сказать, что в 1993 году Левый Берег города Химок бурлил нездоровыми молодыми талантами. Хотя по общему тихому и унылому облику микрорайона судить об этом было трудно.

Итак, появились два чувака, как-то очень уверенно внедрились в квартиру и удивленно уставились на музыкальные инструменты в моей комнате. «О, да вы играете?» – спросили они. И, получив утвердительный ответ, спросили: «А можно мы тоже чего-нибудь поиграем?».

«Ну, можно» – помявшись, согласился я. Места за клавишными всегда оставались вакантными, так как из местных аборигенов играть на них никто толком не умел. К тому же тогда я не без основания считал, что совместные импровизации – лучший способ обрести душевный контакт с новыми людьми.

Так Сергеич сел за полу-растроенное пьяно «Калужанка», а Стасыч за допотопный сладкозвучный орган Электроника с очень насыщенными и нежными тембрами. «Калужанке» был выделен микрофон, «элка» закоммутирована в пульт. Вэ сидел на подоконнике и слэповал на басу «Ростов-Дон». Я же отобрал у Ромыча гитару «Элгава» и последний, нисколько не обидевшись, сел за драм машину (громко сказано) «Лель ПСР», позднее прозванную нами «драм-болванчик».

Весь вышеуказанный аппарат плюс линейная задержка, то же вроде какая-то «электроника» с черной панелью, ранее принадлежал загадочно-аутичному коллективу «Группа А.М.», где я начинал гитаристом, а затем перешел в пользование к «Идеальным примерам» и остальным. Позже весь этот хлам расползся окончательно, и даже страшно подумать что и где осело.

На пробе записи все дружно ударили по струнам и клавишам, а Сергеич спел в конденсаторный микрофон что-то вроде: «Приветствую вас, сумасшедшие люди, здравствуйте люди сумасшедшие!». Что петь дальше, мягко выражаясь, было непонятно.

«Вот что… – несколько неуверенно начал я – Тут вот есть стихи разные, я вчера читал». Недавно изданная издательством «Московская правда» книжка «Сумерки человечества» валялась тут же на стареньком секретере Все дружно помяли её в руках и одобрили мой выбор.

Я вручил «Сумерки» Саше Логинову – давай, дескать, пой. Для начала выбрали «Астрочку» Готфрида Бенна. Если помните весь цикл стихов Бенна «Морг» крайне оптимистичен, а уж «Астрочка» особенно - «покойник с пивным животом на секционном столе..» ну и так далее.

Эта запись сохранилась в моем архиве до сих пор, лежит себе оцифрованная в раритетах - на оригинальный «Каплан» она мало похожа. Впрочем и Саша с пением не справился.

«Дальше петь буду я» – авторитарно заключил Сергеич. Подобно молчаливым рыбам все согласились. Затем из книжки был выцеплен еще один текст Бенна «Реквием». «В какой тональности играем?» – произнес, в дальнейшем ставшую риторической фразу Сергеич. «В ми-миноре!» – брякнул я, так как в других гаммах ориентировался весьма посредственно.

Собственно никто и не ждал удовлетворительного результата экспириенса. Я то уж точно был уверен, что запись безвозвратно свалится в корзину курьезных раритетов, а непонятные люди с хаерами быстро выветрятся из сферы общения. Не тут-то было – постепенно все разыгрались и вошли в раж, да еще и звук загадочным образом сбалансировалося. « Отлично – сказал Сергеич, когда запись этой монотонной семиминутной вещи была завершена – Мне нравится, может еще чего сыграть?».

Сошлись на тексте некоего А.Эренштейна «Бог умер», тональность съехала к ля-минор, болванчику задали средний темп. Я выдал на замодулированной гитаре что-то типа «Високосного года» Ника Рок-н-ролла и понеслось. Сергеич уже обнаружил на «Калужанке» расстроенные ноты и старался долбить по ним аккуратно, Вэ же во все мощь отдирал струны от «Ростова». «Бог Умер!» - замогильно протянул Сергеич в коде. Это заявление было встречено дружным хохотом собравшихся.

Затем пипл торжественно расселся на залитой летним солнцем кухне для прослушивания. Кассету запихивали в магнитофон настороженно и с недоверием. Но по мере ознакомления лица участников озарились прямо таки неземным светом – особенно восторгались Сергеич со Стасычем. «Да это круто, да это надо продолжать, давайте еще послушаем!» – что-то в этом роде постоянно твердили они. Дабы отметить столь необычный опыт мы дружно поскребли по карманам и Ромыч был снаряжен в магазин за двумя бутылками 30 градусной водки Химкинского Райпо.

Остаток вечера прошел за последующими прослушиваниями новоявленного проекта, распитием водки, и беседами о музыкальных вкусах. Общие точки нашлись, хотя левобережная фракция в то время в основном напирала на Cure, Joy Division, Sioxsie и как ни странно тюменскую ИПВ, а коломенско-ореховская - на Van Dear Graaf Generetor, King Crimson и Can. Приехавший к вечеру из Истры Илья стучал по столу кассетой Ника Кейва, который был всем малоизвестен, а Вэ, будучи в завязке, в кухонной идиллии не участвовал и корпел в другой части квартиры над завернутой философской статьей, используя практически все словари по этике, философии и политологии, которые были в доме.

Очередное прослушивание диких песен привело к решению завтра же продолжить запись. Сергеич со Стасычем отправились вписываться к Ромычу.

Тут следует оговориться – в восторге от это коллобрации я не был. Во мне гуляла сложная гамма чувств, в которой любопытство перемешивалось с резким отрицанием. В то время я хотел играть исключительно брутально-драм машинный, четырех аккордный пост-панк, и уже был законтачен на определенного типа людей из московского пост- летовского андеграунда, которые были клинически серьезны, коротко стриглись, слушали Dead Kennedy’s и собирали записи редких тюменских панк –групп. На этом фоне Сергеич со Стасычем выглядели непонятными птицами из экзотических краев с диким и пестрым оперением.

Таким образом воспринимал я все это как баловство, дурачество и способ странно провести время. С имеющимся у меня в изрядном количестве высокомерием абсолютную ценность данного рода игрищ я не воспринимал и считал бесперспективным. Зато сейчас мне кажется, что «Каплан» был одним из тех проектов, что имеют непреходящую ценность и которыми надо заниматься в первую очередь.

Новые знакомые плюс Кэт появились у меня на следующий день и запись была продолжена. Вэ, снарядившись редкой советской примочкой «вау-вау», уехал на студию Эвелины писать дорожки к альбому «Бог низложен», поэтому место басиста занял я, а Ромычу снова пришлось взять в руки «Елгаву».

Позднее один чел, прослушав альбом «Jetzt!», недоуменно спросил у Сергеича: «А что это у вас за бульканье такое в правом канале?» «А это у нас соло-гитара!» – без ложной скромности ответил ему Сергеич. Дело в том, что играть на электрогитаре Роман не умел, поэтому ему пришлось выдумать свой неповторимый стиль – обычно он спотыкаясь бацал три ноты, примочив инструмент через хорус с изрядной долей модуляции. В рамках проекта подобное игрище смотрелось крайне концептуально.

«Ростов Дон», на который незадолго до описываемых событий были поставлены басовые струны со снятой обмоткой, звучал необычайно высоко. К тому же он периодически издавал сильный фон, который качественно вписывался в саунд как сознательный звуковой эффект. Играл я на басу в залихватской манере – то тупо придерживал незамысловатые ходы из двух-трех нот на сильную долю, то неожиданно взлетал по грифу стремительным импровизом. В этот момент слушателю могло показаться, что басист перепутал своей инструмент с соло-гитарой.

Нечто подобное по стилю творил Сергеич на пианино, одновременно умудряясь вручную через линейную задержку модулировать голос в кульминационных пиках и придавать ему самые необычные интонации – от утробного шепота до мышиного писка. Кэт периодически звенела суздальскими колокольчиками и барабанила по спинке дивана. Наиболее статичным инструментом в этой безумной палитре оставался злектроорган Стасыча, на контрасте выдававший вполне стройные и мелодичные звуки.

Был еще конечно дурак-болванчик, который перегружали через чувствительность пульта и спонтанно программировали безобразными ритмами.

Я отчетливо помню это лето, мою маленькую узкую комнату, распахнутые окна, через которые вливаются ослепительные потоки солнечного света и пятерых человек, извлекающих из разнообразных музыкальных инструментов странные, резкие звуки. При всем своем скепсисе, к концу записи я совершенно искренне отрешился от реальности, полностью погрузившись в процесс созидания «здесь и сейчас». Удивительно просто – мы выбирали ритм на драм-машине, называли тональность, вычерпывали из книжки текст и начинали играть. Потом кто-то включал запись. Нас можно было совершенно спокойно слушать с улицы, колонки были выведены на предел громкости, а окна не закрывались из-за жары. На все ушло часов пять–шесть - мы почти не выходили из комнаты и не перекуривали. Результатом же стала жутко энергичная, неординарная и дикая запись.

13

Почему, собственно, «Каплан»? Видимо, очень уж при нас в советском детстве пинали эту несчастную эсерку, да так, что ее образ плотно отложился в подсознании на долгие годы. Поэтому, наверное, C.Сергеич и приплел ее к замыкавшему «Yetzt!» тексту Брехта «О ближнем». Да и к тому же не одну, а на пару с Леонидом Ильичом, который вроде бы и рядом не лежал. Зато выкристаллизировался прямо таки венец абсурда – Германия, Брехт, Каплан, бровастый генсек под аккомпанемент шикарной музыкальной оргии. Аминь!

Какие еще предлагались названия? Хоть убей – не помню! Скорей всего они были настолько бледными, что без особого трепета канули в Лету.

Я не был сторонником продолжения проекта. Но по прошествии нескольких дней, после спонтанной презентации на кухне под безпонтовую траву и химкинскую водку «Yetzt!», мне стали звонить Сергеич со Стасычем, активно распространявшие полученную запись в неформальном народе. Проект, по их словам, никого не оставил равнодушным и даже оброс верными фанами.

«Давай писать второй!» – вот к чему на самом деле сводились эти звонки. «Е-моё! – думал я – Это опять вписывать кучу народа, толком не высыпаться, курить траву, забросить привычные про- летовские дела и мучиться со звуком!». Конечно, ничего подобного в вслух не высказывалось, - мою позицию нельзя было назвать принципиальной, и я быстро пошел на уговоры.

Результат - под запись было заранее запланировано два выходных дня, Вэ пообещал притаранить под такое дело саксофон как и Стасыч вторые клавиши, примочки и второго басиста Боба с достойным басом. Последнее было непонятно, но Стасыч напирал на то, что лишний музыкант «Каплана» не испортит. Опять же Сергеич взялся настроить пианино, которое в процесс записи первой программы совсем разъехалось.

Целью этих нововведений было записать ВЕЛИКИЙ и ГЕНИАЛЬНЫЙ альбом - не больше не меньше J. Правда, со временем понимаешь, что технические усовершенствования не всегда способствуют такому результату.

Первый день акции был то ли протусован на кухне, то ли ушел на настройку и подключение, а возможно я его зарубил по каким-то личным причинам. Сама запись реально состоялась только 22 августа 1993 года.

Шла она, признаться, достаточно тяжело – из-за увеличения числа инструментов звук строиться подобающим образом не желал. Еще бы - попробуйте одновременно свести на обычном концертном пульте: две бас-гитары, три голоса, гитару, два синтезатора (второй был «Юность» - супервещь!), драм-машину, саксофон, бонги, колокольчики энд прочий перкашн. И сделайте так, что бы все друг друга слышали при записи да и сама запись была на уровне. Получается практически неразрешимая задача. Так что усилий с ней справиться она потребовала титанических – записанный первым «Шут» на стихи Верлена вымучивалась долго и больно, у меня до сих пор лежит в архивах около пяти записанных вариантов (!).

После «Шута» дело пошло лучше, но общая обстановка все равно оставалась нервозной. Легкомысленность первой записи куда-то сгинула – процесс то и дело петлял в сторону и доходил до легкой ругани типа: «Ты чё, друг, хуйню играешь?». Спокойней всего чувствовал себя басист-профи Боб, который к тому времени уже переиграл в таком количестве групп, что любые тяготы творческого процесса воспринимал как должное.

В довершении всех бед, во время записи ора бюргеров из немецкой пивной, на флэт вломилась Кэт, которая то ли передознулась кислотой, то ли попала в какую-то темную историю, - вообщем была практически невменяема. Ее отправили отсыпаться в соседнюю комнату, Вэ отложил в сторону саксофон и остался на некоторое время с ней, так бросать ее одну в таком состоянии было нежелательно.

По сути второй альбом «Каплана» состоит всего из пяти песен и длится около 35 минут. Больше творить не было ни сил, ни времени, ни настроения. Хотя записанные последними «Три Медведя» были по эмоциональному подрыву вполне сопоставимы с первым «Капланом», народ дружно развели руками и сказал: «Ничего не получилось, братцы!».

Однако новый продукт, обозванный «Bitte Wo!», героически смонтировали на катушку тут же, не отходя от кассы. И в процессе осознали, что все не так безнадежно – несмотря на солидный перегруз и корявость исполнения, записанное звучало вполне достойно.

Вот, что застряло в памяти - это был очень странный день. Он начался с лета, яркого солнца, блеска листвы и шума проплывающих «ракет» по каналу им. Москвы за окном. Но стоило нам закончить запись, а это было около восьми вечера – подул резкий, холодный ветер, обрывающий с деревьев еще зеленые листья и кружа их в уличной пыли. Стало темно, сумрачно, пошел мелкий дождь. В том году лета больше не было, только зима-осень, а самое главное - на меня в тот момент нахлынуло смутное ощущение, что закончился очень хороший и приятный период, в жизни и началось что-то неясное и подозрительное.

Единственные две фотографии проекта были сделаны именно в тот самый день в той самой комнате, в период упомянутого выше затмения. Делала снимок Кэт, которая к тому времени вроде оклемалась. Вэ фоткаться не желал, был у него такой кастанедовский принцип – поэтому его едва можно разглядеть сидящим справа за пианино. А вообще-то фото отличное получилось – нашим волосатые рожи говорят на нем сами за себя.

Ну и в завершении рассказа о «Каплане» образца 1993 года приведу шутку, придуманную

в те времена Сергей Сергеичем. Это не более чем литературное баловство, но оно вполне передает пространную раздолбайскую наивность, парившую в атмосфере того времени. Правда, портвейн мы вроде вместе никогда не ширяли, да и хиппи бы из нас вышли хреновые… J

ХИППАРИ И ПУЗЫРИ
(по мотивам событий)

Как пришли хиппари,
Как достали пузыри,
И давай портвейн хлестать,
По хипповски лопотать.

Говорит хиппарь Серёжа:
"Надоели ваши рожи!
Раньше был я металлистом,
Но зато в одежде чистой."
"Ты, Серёжа, идиот! ",
Говорит ему народ,
"Вспомни лучше Кастанеду,
И чему учил наш деда
Дон Хуан! "."Да ладно, бросьте! ",
Отвечал Серёжа в злости,
"Вам от этой Кастанеды
Только горести и беды -
Были меломанами,
Стали наркоманами! "
Говорит хиппарь Илюша:
"Лучше ты меня послушай!
В кислоте и анаше
Есть открытие душе.
Умный на иглу не сядет,
А мудрей в сто крат он станет.
А твое, Серёг, вино
Надоело всем давно! "
"Подерётесь или нет?"
Говорит хиппушка Кэт,
"И вино, и травка,
Сигареты, хавка -
Всё прекрасно под луной!
Аль поспорите со мной?"
"Да, вообще-то...", изрекли
Хором дружно хиппари.

И промолвил хиппи Стас:
"Что мы будем в этот раз
Пить, курить или ширять?"
"Хватит, хватит, вашу мать! ",
Хиппи Лёша закричал,
"С вами я тут одичал!
От плохого настроенья
Помогает вдохновенье.
Так давайте же возьмём мы
Всевозможные разъёмы,
Да воткнем туда гитары,
Да сыграем добрый старый
Рок-н-ролл или индастрэлл.
Доставайте мятый каубэлл,
Открывайте фортепьяно
Кто пока ещё не пьяный! "
Вдохновились хиппари,
Побросали пузыри,
И пошла у них игра
Так, что дыбом хаера!

Вот и всё. Поймите сами,
Что назвал вас хиппарями
Не из злобного умысла,
А для корочности смысла.

Итак, наступил октябрь 1993 года. Горел Белый Дом, по улицам катались танки, было тепло и солнечно, комендантский час продолжался с 11 вечера до 6 утра.

Я коротко постригся, стал играть в московском составе Вэ «Мертвый Ты» на гитаре, продолжал слушать «ИПВ» и безбожно забивать на институт. «МТ» московского розлива продержался недолго, до конца ноября – уровень музыкантов, прямо скажем, оставлял желать лучшего. В том числе это относилось и ко мне – мал был да неопытен.

Общался ли я в то время с Сергеичем&Cо? Кажется, нет - только однажды в том октябре Кэт присоединилась к гипер-завису у Гоши Аржановского, где все употребляли калипсол и пытались говорить о литературе, слушаю какую-то лабуду навроде «Джа Дивижн».

Запись третьего «Каплана» изначально планировалось на зиму – была идея сделать буквально «холодный, снежный альбом».

Зима 93-94 года была долгой и суровой - время тянулось, а никаких положительных движений вокруг заметно не было. Только в начале февраля мне позвонил целеустремленный Сергеич и изложил идею записи третьего «Каплана» у него дома, в районе метро «Коломенская». Это был единственный вариант на тот момент, к тому же снимавший с меня организационные заботы и звукоинженеринг. Даже не нужно было везти с собой бас – у Сергеича был почти свой «Galaxies».

Я без долгих уговоров согласился приехать, хотя и не знал, что еще можно выжать из всего этого.

Комната Сергеича уже в то время представляла собой подобие культурного оазиса среди панельной и неряшливой пустыни «Коломенской». По сути это очень напоминало пресловутую башню из слоновой кости, где всяк желающий мог напрочь отрешится от суеты сует. Инсталляции, картины, плакаты, рисунки, диски, кассеты и инструменты наводняли ее. Надо отдать должное Сергеичу - всё это наполнение было должным образом структурировано и не производило впечатления дурного творческого беспорядка. Что касается аппаратуры, то она немногим отличалась от моей, хотя в комнате стояла настоящая ударная установка да и пианино было на порядок лучше.

Состав участников опять изменился – выбыл по производственным причинам басист Боб,

Вэ еще в декабре под предлогом ухода в армию эмигрировал в Орехово-Зуево, а приглашать играть кого-то со стороны мы не решались. Правда, в качестве звукорежиссера нами был опробован общий знакомый Слава «Pink», - но в первый день его реплики и наставления настолько не понравились капланистам, что он был тут же уволен с занимаемой должности.

От привлечения живого барабанщика также отказались, - такой вариант мог напрочь убить своеобразный саунд, обусловленный в некоторой мере жутью «Лель-ПСР».

За основу песен уже в третий раз были взяты стихи немецких экспрессионистов – Гейма, Бенна (в оригинале(!) и Августа Штрамма. По содержанию это было неплохо, но по сути мы повторяли третий раз один и тот же прием, что для подобного эксклюзивного проекта было равносильно тупику. То же самое касалось и самой музыки – метод живой импровизации в заданной тональности больше не оправдывал себя, так как играя подобным образом мы снова и снова повторяли свои наезженные клише.

Подобно рода кризис прослеживается на примере вещи «Skizze» – устав подбирать что-либо музыкальное, мы свели композицию к суровому нойзу на фоне которого Сергеич загробным голосом декламирует стихи Гейма. Роль Ромы в ней например заключалась в том, что он периодически дергал неприжатые струны на басу, которой небрежно возлежал у него на коленях. Вообщем, халява!

«Карусели», открывающие альбом, на мой взгляд, - самая слабая вещь «Каплана». Расплывчатый мутный звук, спотыкающийся бас и общие ритмический сбивки. На фоне этого безобразия Стасыч и Кэт инфернальными голосами пытаются спеть очень лирическое и грустное стихотворения Гейма.

Лучше всего получилась последняя вещь на стихи Сергеича «Плотина» - истеричная, стремительная композиция, разложенная на три голоса автором, Кэт и Стасычем.

А веселее всего шла запись «Curettage» на немецком – натуральное рок-кабаре с совершенно упадническим текстом Готфрида Бенна:

Nun liegt sie in derselben Pose,
wie sie empfing,
die Schenkel lose
im Eisenring.

Der Kopf verstromt und ohne Dauer,
als ob sie rief:
gib, gib, ich gurgle deine Schauer
bis in mein Tief.

Der Leib noch stark von wenig Ather
und wirft sich zu:
nach uns die Sintflut und das Spater
nur du, nur du...

Die Wende fallen, Tische und Stuhle
sind alle vol von Wesen, krank
nach Blutung, lechzendem Gewuhle
und einem nahen Untergang.

Расклад был такой – с утра я ехал в институт, а затем в часа четыре подгребал к Сергеичу, по дороге встречаясь с Ромой. Где-то часов до 9-10 вечера продолжалась запись, а потом надо было быстро ехать домой, так как расстояние от «Коломенской» до Химок весьма немалое, - а еще нужно было успеть на последний автобус.

Ну вообщем, все эта беготня по зимней Москве была достаточно утомительна…

Так как не получалось многое, запись растянулась на три дня. В первый день в основном строили звук и привыкали к новой обстановке, на второй день была записано львиная дуля материала, в третий дорабатывалось то, что не получилось и требовало перезаписи.

Сразу по окончанию я потерял всякий интерес к этой записи и не участвовал в монтаже. Всё сделал Сергеич, - в том числе и крики назойливых фаулей в начале и конце альбома.

Сейчас "Der faul Winter und Dummkopfen" смотрится не хуже других продуктов «Каплана», -Сергеич даже считает его лучшим. Сама утомленность и мутность исполнения большинства вещей воспринимается как закономерность – исход зимы, усталость, обескровленность.

К тому же к тому времени в среде моих милых друзей уже начал котироваться «винт» и прочие серьезные штуки. Хотя насколько это повлияло на материал – даже мне сложно судить…

Предоставим также слово Сергеичу: «Через год они поняли (каждый сам по себе) - надо писать следующий Каплан. Это было как зов природы, и, собравшись на этот раз в Тёмной Комнате, они сотворили третий "зимний" альбом. "Тухлая зима и дураки" - так переводится его название. Если вы всё-таки отважитесь его послушать, то в самом начале услышите приближающиеся крики: "Фауль! Фауль!" Это кричат мифические существа Фаули. Они вечно гонимы, гонимы не кем-то, а своею собственною тревогой. И нет и не будет им покоя никогда, ибо не знают они причины этой своей тревоги. Они обречены метаться и плакать среди беспощадной и бесконечной зимы»

Весной 1994 я мысленно распрощался с «Капланом» и решил никакого участия в этом проекте в дальнейшем не принимать. Да я и не верил, что продолжение последует…

Лето закончилось трагически – утонул Вэ. Ему только что исполнился 21 год. Являясь очевидцем, я до сих пор не могу понять, что это – самоубийство или несчастный случай. Я не смог ничем помочь ему, вытащить в то роковое утро из воды, слишком поздно поняв, что происходит. Так что каплановцы тем летом встретились только однажды - на похоронах.

Эта смерть по-своему сильно изменила всех нас…

В октябре 1994 года я стал участвовать в некоторых проектах Московского патриотического панк-клуба - общая потеря сплотила меня с людьми, которых я до этого знал слабо. Я стал много общаться с лисхлеписатми, Усовым, Ариной, Сашей Ионовым. В ноябре был фестиваль «Сибирский драйв», затем занимательная дебютная гастроль с группой «Огонь» в Ставрополе, репетиции нового состава. Тогда же появилась Вика.

За всеми этими переменами «Каплан» позабылся. Только в феврале 1995 года я приехал в гости к Кэт вместе с Викой – они оказались знакомы. Тема знакомства была понятна – первинтин. Поэтому приехали мы туда не музыку играть – у нас было с собой две банки «Солутана».

Вплоть до апреля мы еще несколько раз появлялись у Кэт, я встречал там Сергеича, Стасыча, - они что-то говорили про новый «Каплан», но было непонятно насколько это серьезно.

Несмотря на химический образ жизни тусовки, четвёртый «Каплан» был всё-таки воплощен в мае 1995 года. Предварительно альбом посвящался памяти Вэ. Инициаторами были Стасыч, Сергеич и Кэт. Также согласились участвовать Рома и Боб. Последний заменил меня - от участия в записи я резко откосил, сославшись на личные обстоятельства.

Писали его дней семь дома у Кэт. Весь аппарат был свезён на Каховку, в том числе и некое бесхозное пианино для Сергеича. От участия в перевозке оного я как последняя сволочь увильнул, за что сейчас стыдно.

Впрочем, пианино затащили на 10-ый (!) этаж и без меня, снимая этот процесс на видео, - говорят, что было весело…

. 33

«Весной они вновь собрались в квартире 260. Поначалу ничего не получалось - тужились, тужились, а ничего нового, всё уже приелось. Разочарованные, они готовились ко сну. Сергеич взял гитару, какой-то сборник стихов, и стал напевать импровизации в качестве колыбельных для Кэт. Из соседней комнаты прибежал Стасыч и закричал: "Сергеич! Ты это запомни, запомни обязательно! Завтра будем именно это записывать!" Это были стихи китайских поэтов…»

Итак, от немецких поэтов перешли к китайским и русским, а допотопные совковые органы и «Лель -ПСР» поменяли на фешенебельный для того времени «Korg X3», купленный за дикие бабки обезумевшими спонсорами группы «Лом-Бопс». Может, кто еще помнит такую? Там Стасыч играл на клавишных, а Сергеич однажды устроил безобразное шоу на их концерте, будучи сильно нетрезвым.

Писать что-либо о "Ich gratuliere Dich" я могу только как слушатель, так как сам процесс был от меня удален и подробности его мне слабо известны.

Остановимся лишь на самом очевидном. Во-первых, от фирменного звука КАПЛАН-а не осталось и камня на камне – он был вытеснен более профессиональными инструментами. Оригинальна только безобразная гитара Ромы, которая на фоне всеобщего клавишно-синтезаторного великолепия смотрится крайне неуместно. Во-вторых, удивляет большое количество постороннего шума на пленке. Своим количеством он явно побил рекорды по всем записям «Каплана», хотя запись в данном случае производилась на вполне достойный катушечник.

В-третьих, очевидно, что с моим уходом в звуке стало меньше агрессивности и больше ненавязчивого диктата Сергеича. Соответственно, КАПЛАН стал больше походить на музыку, а такие песни как «Сегодня стемнеет», «Провожая весну», «О, небо, небо!» вполне мелодичны и распевны. Можно даже сказать «хитовы», - если такое определение вообще резонно применять к продукции капланистов. Кстати, «Провожая весну» - одна из моих самых любимых песен всех времён и народов.

Впрочем, первоначальное сумасшествие проекта дало о себе знать и даже разрослось доселе невиданными буйными цветами в треке «Я поставил свой дом». Это не надуманно, так оно было, - во время записи Сергеич буквально рыдал в микрофон, одновременно раздирая на части шиховскую акустику…

Последнюю песню «Красотка» неожиданно спел Боб – из этого получился грубоватый, брутальный хит, сильно уходящий от стилистики КАПЛАНА как таковой. Странно, что его еще до сих пор не взяли на вооружение группы наподобие «Ногу свело» или «Рукастый перец». Для развязки общей упаднической атмосферы "Ich gratuliere Dich" такое окончание альбома было очень кстати.

Эй, красотка бритоголовая!
Послушай-ка речь мою!
Что ты видишь в сумерках храма,
День и ночь поклоняясь Будде?
А ну как помрёшь за молитвой?
Подопрут тебе челюсть вальком,
Запихнут в большую корзину с крышкой
И сожгут - радости мало.
Как бы пепел холодный твой
Не превратился в нечисть,
Что бормочет в горах пустынных
При дожде обложном!
Брось ерундой заниматься,
Выходи за меня -
Заведём детей и внуков,
Будем жить душа в душу,
Окружены почётом,
В счастии и довольстве.

Да еще – на трех вещах альбома истошно провыл свою партию ныне покойный пёс Кэт Додэкаэдр.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА В ВОПРОСАХ И ОТВЕТАХ

- Были ли попытки продолжить проект, записать пятый КАПЛАН?

- Такая попытка делалась. Если не ошибаюсь, то в начале 1997 года, хотя точно не помню.

Мы собрались в «Темной комнате» - я, Сергеич, Стасыч и Рома, в один день записав два пробных трека из нескольких дублей. На стихи французских и немецких поэтов. И поняли, что ВСЁ – дальше двигаться уже некуда, только в пошлый самоповтор. Это было общее мнение, а не только моё.

- Издавался ли когда-нибудь КАПЛАН на каком-нибудь носителе?

- Не издавался. Обычно мы переписывали людям кассеты. По мере наступления эры фотошопа и битрейта, Сергеич оцифровал и сделал ремастеринг всех четырёх альбомов. Так же он подготовил оформление. Но дальше двух-трёх подарочных копий это не пошло…

- Почему?

- Я не очень представляю, кто сейчас способен издавать такие архивные проекты. Если бы группа

существовала, записывалась, тогда бы еще можно было что-нибудь продвинуть.

- Но ведь запись имеет определенную художественную ценность?

- Безусловно, имеет. Обычная ситуация: мы делали музыку, ну или антимузыку, как хочешь назови,

получая от этого удовольствие. А бегать и всем объяснять, какие мы замечательные… Я, почему-то в последнее время убеждаюсь, что это прерогатива откровенных бездарей. Или директоров групп, которым положено это делать по долгу службы, так сказать. Я тут попытался скачать из инета ряд коллективов, которые очень помпезно заявляли о себе в релизах, анонсах и рецензиях. Слушал – тут же стирал, это полный мрак. «Реутов» и тому подобные… – это выдается за супер концептуальность, к этому привешивается ореол мистики, оккультизма и еще фиг знает чего, а на деле мы получаем коряво слепленное на компьютере техно-картинку с бессодержательными текстами.

Или вот Пи Орридж приезжал. Это же смешно. Я тут попытался послушать и понял, что это только популярность основанная на мифах о наркотиках, сексуальных извращениях и оккультизме. А на самом деле - обычный семейный бизнес. Маечках по 500 рублей и тому подобные вещи. Операцию сделал себе, бедолага… Музыка от этого лучше что ли станет? Какой-нибудь «Наутилус Помпилиус» сделал хорошей музыки больше, чем все эти безмозглые фрики. Так что «КАПЛАН» по сравнению со многими – боги. Но боги очень скромные…

- Что сейчас с участниками проекта?

- Похоже, музыкой занимаются только я и Сергеич. Ну еще и Боб конечно, он всегда в куче групп играл, у него это как работа… Сергеич год назад записал сольный альбом «Омут». Очень красиво и прозрачно. Более подробно об этом рассказывает сайт http://darkroom-art.narod.ru/

Надеюсь, Сергеич его не забросит…

И СОВСЕМ ПИ.ЭС.

В ближайшее время постараюсь выложить относительно свежие фото участников проекта.

Здоровья всем и удачи!

Экзич 2004 – 2005 год.

тексты и MP3 файлы альбома КАПЛАН «Yetzt!” здесь.