События и персонажи вымышлены, любые
совпадения случайны.
1
Грязно - пепельная заря всходила над зимней Москвой. В очередной раз замкнулся круг повторения гнетущей повседневности, что произвело некоторое оживление в маленьком дощатом домике-бытовке на пляже в Строгино. Два его постоянных обитателя медленно, но неуклонно пробуждались от тяжелого беспробудного сна, который так хорошо знаком людям нелёгкого физического труда, сдобренного в одночасье большими дозами алкоголя.
Один из них, по прозвищу Слепой, - низкорослый, одутловатый детина - резко дернувшись, привстал с лохматой раскладушки, привычным жестом сграбастал со стоящей в изголовье тумбочки флакон одеколона и начал резко втирать пахучую жидкость в нарождающуюся лысину.
Вслед за ним, с низкой скрипучей софы поднялся второй обитатель бытовки - высокий, худощавый, спитой паренёк по прозвищу Метис. Первые секунды нового дня с такой стремительной обреченностью обрушились на его похмельную голову, что он на несколько минут замер в согнуто-вопросительной позе, затем обречено пошарил правой рукой под подушкой и, выудив оттуда почти пустую бутылку из-под водки, резко закинул голову, и щелкнув кадыком, жадно прикончил содержимое.
- Хорош лакать-то! - хриплым баском проговорил Слепой, убирая одеколон в тумбочку.
- Да, не…. Я больше не буду, - пивка только у метро немножко возьмем… - начал вяло оправдываться напарник.
- Ничего мы не возьмем, пропились вчера в хлам - мрачно ответил детина, и начал завязывать шнурки на высоких армейских ботинках – Да и работать сегодня...
От невесёлого резюме Слепого Метис заметно пригорюнился, встал с софы и углубился в чтение, заляпанной портвейновыми пятнами, футбольной газеты, до этого мирно лежащей на липком и пахнущем говяжьей тушёнкой столе.
- Ишь читатель… - зло буркнул Слепой - Ты кабель двадцатку в рюкзак ложил?
- А то… Когда еще с Жукова на Салям-Адиля выделёнку тянули…
- А саморезы взяли?
- Ну…
- "Болгарка" у Валерки что ли?
- В четверг ещё забрал…
- Ну тогда почапали!
Они натянули на плечи песочные ватники и не спеша стали выползать на морозный, пахнущий соляркой воздух. Вставив в ржавые петли скрежужущий амбарный замок, Метис нервно вытянул из карманов потертых джинсов самокрутку, высек пламя из неутомимого "Сверчка" и жадно затянулся тяжелым дымом. Подняв на плечи грузные рюкзаки с оснасткой, работяги зашагали к щетинящимся на горизонте панельным многоэтажкам, утопая по щиколотку в чёрном и холодном песке пляжа.
2
Около восьми утра они вышли к "Щукинской". Был час-пик и мышиная масса плотным потоком выплёскивалась на потёртый эскалатор. Согласно горделивому принципу нарождающегося капитализма, каждый член этой массы должен был работать на себя и для себя, много зарабатывать и хорошо отдыхать. Однако, судя по отрешенному и изможденному виду граждан, поразительно схожим с их видом в последние десятилетия существования могущественной коммунистической державы, до реального воплощения этого принципа было еще далеко. Похоже было, что большинство этих особей встретят торжество теории индивидуальной заинтересованности в старческом маразме или в могиле.
Слепой с Метисом с трудом втиснулись в забитый вагон метро и стали жадно вдыхать чувственно-похмельными носами царящий в вагоне сермяжной повседневности. Его потливая отрыжка осталась ещё с советских времен, и теперь осуществляла постоянную и нерушимую связь времён. Метис примостился в углу вагона на рюкзаке и задремал. Слепой же что-то невнятно бурчал под нос, ретиво косясь на присутствующих рядом женщин и зло вращал глазами, когда улавливал ноздрями исходящее от окружающих мужиков утреннее амбре.
Через час уже были на месте - маленький дворик между двумя одинаковыми панельными домами был плотно засыпан снегом, покрывшим столик для домино, детскую площадку и уродливые проволочные заборы престарелых огородников.
- На "Щуке" -то получше было… - после долгого молчания сказал Метис, окидывая проницательным взором окружающие панельки - Тут толком и не спикируешь - пеналы без зазора* …
- Да, подстава, блин ….. -неопределенно протянул Слепой.
* На профессиональном слэнге тянул это выражение означает типовой панельный двенадцатиэтажный дом удлиненной конфигурацией с 5-6 подъездами. Подобными домами застраивались окраины Москвы во второй половине 70-х начале 80-х. Вообще, этот убогий стиль окончательно расцвел в спальных районах Питера - там количество подъездов доходило до пятнадцати (!).Под зазором в данном случае подразумевается расстояние между домами.Здесь и далее прим. С.Иванова.
В это время из-зи угла здания вырулила сиреневая "Газель" и резко затормозив остановилась около тянул.
- Приперся, гнида! - недобро покосился на неё Слепой.
Из "Газели" мячиком выкатился коренастый субъект в кожанке, вязаной шапке с помпоном и шрамом через всю правую щеку.
- Мужыки, быстро давай, чего стоим- то - затараторил водила, размахивая могильником - Мне ж ещё на Кантемировскую ехать, в залупу лезть! Там сегодня жопа полная!
- Успеешь, не боись… - успокоил его Слепой.
Разгрузка "Газели" не заняла много времени. На грязный снег вывалили трехколесную тележку, внешне сильно напоминающую детский манеж, завалили в нее разноцветные мотки кабелей и крепёж, сверху положили рюкзаки и страховочный трос. Затем бережно выгрузили на покосившуюся скамейку сумку с летательным аппаратом и баллоны с бутаном.
К "Газели" вяло подошел, видимо прогулявший школу десятилетний паренёк, и, ковыряя в носу пальцем, стал внимательно наблюдать за разгрузкой.
- Пошёл вон, шкет! - рявкнул на него Слепой - Нарожали дармоедов, бляди…
Паренёк также вяло ретировался, и дальнейшая разгрузка прошла без происшествий.
3
Метис проверял летательный аппарат**. Его проворные пальцы привычно ощупывали массивные пряжки и замки, нежно пробегали по уплотнительным кольцам клапанов, в ожидании протечки.
** - Данный летательный аппарат является логическим завершением устройств на воздушной подушке. Именно благодарю детальному изучению новых свойств последней он и возник.
Поначалу эту изобретение произвело фурор в мире, но через полгода волнение улеглось - человечество стало слишком быстро привыкать ко всему новому.
В Москве аппарат разрешилась использовать только "в связи с техническим профилем работы" - и даже при наличии такого профиля требовалась серьёзная лицензия от администрации округа. Гражданскому населению полеты в черте города категорически воспрещались под угрозой штрафа в 100 минимальных окладов.
Однако на этот раз всё было в норме - Метис махнул левой рукой, тем самым дав знак Слепому, что пора прикреплять аппарат. Тот подхватил тяжёлую конструкцию и аккуратно поднёс её к спине Метиса. Последний, натянув на худые плечи широкие лямки, начал неторопливо затягивать пряжки и ремни карабинов.
Вскоре аппарат ладно громоздился на спине работяги. Осталось только прикрепить страховочный трос, что Слепой и проделал, проворно вставив в ответную часть на поясном ремне Метиса фаст. Можно было начинать работу.
- Трос протягивай через верхушку вон той осины - напоследок напутствовал напарника Слепой - Она самая высоконькая здеся.… Только сразу перекидывай, а то запамятуешь… Я пока кабеля на крышу закину и к щитку подключусь, а ты взлетай потихоньку, не торопясь, может бабенку какую в окошке подглядишь…
На этих словах он ловко обхватил тележку и засеменил с ней к ближайшему подъезду. Метис перевёл тумблер на прикрепленном к рукаву ватника пульте управления в положение "Work", и начал легко подпрыгивать на месте, размахивая руками в попытке подхватить встречный поток воздуха. Он не заставил себя ждать - вскоре лёгкий ветер оторвал его от земли и унёс сразу метра на два вверх.
Подъём на высоту двенадцатиэтажки был весьма медлительным, но именно эти минуты Метис особо любил в своей работе. Упоителен был как и сам момент отрыва от грешной земли, так и созерцание жизни в окнах мелькающих перед его глазами квартир. Конечно же лицезренье упомянутой Слепым обнаженной натуры, или сцен всевозможных непристойностей не являлось тут главным, хотя и представляло собой определенный антропологический интерес. Гораздо больше его занимало созерцание бессмысленности и обреченности человеческого существование, которое буквально просвечивало в каждой наблюдаемой сквозь стекла детали.
Дело в том, что жизнь в комнатах днём, и вечерне-ночная жизнь сильно отличаются между собой. Если в вечерние часы в квартирах ожидаются некоторое оживление - то есть люди приходят с работы, ужинают, обмениваются руганью или анекдотами, пьют пиво или совокупляются, то днём иллюзия активности затихает и сцены начинают отливать чрезвычайной скукой и однообразием. В одном окне Метис наблюдал пенсионерку, кипятящую молоко, в другом бесцельно устремленного в компьютерную игру школьника, на балконе третьего - рябую хохлушку, вывешивающую на балконе сушиться распашонки первенца, в четвертом - небритого мужика, пьющего первые утренние полстакана сивухи и т.д.
Мысленно Метис перераспределял увиденные сцены на несколько категорий и наиболее удачные записывал в маленький потертый блокнот, который всегда носил во внутреннем кармане куртки. Дебелых пенсионерок и школьников он обычно не брал в расчёт, похабщина также его сильно не интересовала, а вот трогательные и душещипательные зрелища всегда превращались в ряд ровных синих строчек блокнота.
Сегодня, поднявшись на уровень десятого этажа он как раз увидел одну из них. В углу сильно захламленной комнаты, на диване, укрывшись стеганым одеялом, лежал бледный паренёк лет двадцати пяти. Он периодически привставал на ложе, подносил к губам носовой платок, схаркивал и снова мучительно откидывался на подушки. Рядом с диваном на стуле сидела красивая молодая девушка - со страждущим вниманием она сжимала ладонь больного и что-то говорила. Слов было не разобрать - даже по движению губ, настолько грязным и запыленным было окно.
"Вот перед нами умирающий и непризнанный поэт - думалось Метису - Гений, обреченный умереть от коварной хвори в застенках убогого пенала… Кто эта прекрасная девушка, сидящая рядом с ним? Возможно слова, произносимые ею являются не словами утешения, а наоборот несут в себе упрёк и проклятие в адрес того, кто обрёк её на жалкое существование во имя песни небесных сфер… Жаль, что я не могу незримо присутствовать в комнате и тем самым подтвердить или развеять свои соображения……."
Эй, ты что тормозишь-то, уебан! - раздался с крыши голос Слепого - Лётай сюда за кабелем…
Метис с сожалением отвлекся от ситуации в комнате и полетел к крыше.
4
Резким движением руки Слепой выбросил за край крыши концы проводов и коротко скомандовал: "Тяни, давай!" Метис, которому подобная команда была не нужна, так как автоматизм его действий был отработан до предела, подхватил провода, подцепил их к крючкам на ватнике и начал постепенно удаляться в сторону противоположного дома.
Рабочий день начался как обычно - Метис уже предвкушал скорое завершение первой линии выделёнки и обед с водкой в пельменной, но вот тут-то и случилось непредвиденное - из-за угла торцевого пенала, с уровня четвертого этажа неожиданно появился неизвестный летун и начал быстро приближаться к Метису. Был он низенького роста, одет в грязный черный полушубок со свалявшейся шерстью и камуфляжные штаны, выражение лица имели калмыцкое и неприятное - злобные карие глазки сверкали из-под кривых бровей, на лоб свешивались давно немытый клок черных волос, а самое мерзкое, что в правой руке незнакомец держал здоровую железную палку, сильно смахивающую на запчасть от допотопного грузовика.
Дальнейшие события развивались с устрашающей быстротой. Метис вовремя оценил намерения неизвестного, но вместо того, что бы лететь к ближайшему дому, куда он тянул выделёнку, полетел обратно к крыше, с которой ему махал руками полностью дезориентированный ситуацией Слепой. К тому же были не отцеплены кабели, и теперь приходилось постоянно притормаживать, дабы не запутаться в них. Таким образов расстояние между ним и злоумышленником быстро сокращалось.
Калмык настиг Метиса, когда до спасительного края крыши оставалось метра два. Тот пытался увернуться, изменив высоту полета, но это не помогло- мощный удар арматуры в мгновенье ока раздробил летательный аппарат на мелкие составляющие. Утробно взорвались баллоны с бутаном. "Explorer must die!!!" - завопил негодяй и запустил железку в Слепого.
Метиса же бросило взрывной волной под крышу, на отвесную стену, от которой он отскочил как футбольный мяч от хорошего удара голкипера. Падая, он краем глаза увидел внизу, около подъезда, того самого десятилетнего паренька-зеваку, который теперь с устрашающей ловкостью рубил топориком перекинутый через вершину осинки страховочный трос.
5
Регистратор Степан Омеля сидел за засиженным мухами столом в трактире на Мясницкой. Рядом на лавке посапывал его кучер Иван Краснов - от последнего исходил тяжкий дух перегара и лука. Неожиданно к столу притиснулся низенький лысоватый субъект в завернутом на пижонский манер картузе и нелепых лакированных штиблетах.
- Смею-с, представиться - Ежов, стряпчий-с - ласково обшаривая Степана хитроватыми глазками, представился незнакомец - Имею-с неотложное поручение для вас от госпожи Змейской!
- Что ж ты Ежов, пароль для связи запамятовал? - ответствовал ему Степан, пиная ногой кучера - Хорошо, что я тебя и так знаю как облупленного… Садись, оскоромимся поелику малость, а потом уж о деле… А то мне с этим обалдуем куковать обрыдло - опился с мужиками сивухи, в отсып ударился, ехать в губернию никак не можем…
Словно подтверждая его слова, Краснов тревожно заворочался в пьяном сне.
- Чего ж не оскоромиться - это мы завсегда-с - стряпчий обмахнул картузом лавку и ловко уселся за столешницу.
- Эй, шустрик! - окликнул полового Степан - Водочки нам, да закуси по ранжиру!
Прыщеватый мальчик в грязном фартуке слегка поежился от его голоса, словно от удара хлыстом, и кинулся исполнять приказание. Вскоре на столе появился пузатый графин, блюдо с маринованными груздями, бадейка с квашеной капустой и прорва соленых огурцов по-пензенски.
- За встречу! - громко рявкнул Омеля и опустошил первую рюмку. Стряпчий, недолго думая, повторил за ним это незамысловатое действие.
- Ну, как там Елена Николаевна? Чай скучает? - осведомился Степан ухмыльнувшись.
- Знаете ли - с, Степан Сергеич, я - человек дела! Мне письмо было велено передать, собственно. А отвечать на вопросы разные я не научен, да и не умею-с вовсе. Так что ознакомьтесь - а там оно как уж выйдет… - скороговоркой выпалил Ежов и вынул из кармана сюртука помятый конверт, с гербовым вензелем на обороте.
Омеля взял конверт, не спеша распечатал конверт и углубился в чтение:
"Милый мой, Степашка!
Давно тебя уж не видно в наш краях.. Чай осерчал на меня за последнее? Так то не по доброй воле, а по наущению соседки Верочки творила… Так что милый друг, не злись на свою бедную козочку, а лучше приезжай ко мне на Пречистенку сегодня в пятом часу, и будем любить друг друга долго-долго, как тогда - летом….
Податель сего письма - человек верный, доверься ему… Он тебя и в покои проведёт безукоризненно…
Жду, котик мой ласковый!
Навсегда твоя, Змейская Елена.
Писано 02 февраля 1899 года от рождества Христова.
malto: Zmeiskaya@ mail. ru."
Прочитав письмо Степан надолго задумался. Из угла зала, где разливалась из бочки отвратительная на вид сивуха для протолюдинов раздавалась невнятная брань и громкий голос Илюхи Сотника:
- Повстречались мы вчерась с Фролом на Якиманке, выпили пивка малость и в штаб к бомбистам пошли. А там такой высокий, чернявый как выскочит на середину комнаты, да как заорёт: "Наступит наш день, придёт наш черёд - буржуям мы плюнем в харю!" и бомбу вытаскивает! Испужались мы сильно и побегли, а за нами орда как кинется, да как бомба грохнет…. Ой, страшно, братцы было!… Ой, ой, ой!
"Надо идти, депеша видать пришла от Франца - думал тем временем Степан - Службу отринуть и идти… Ленка подлюка и блядь, конечно, но баба что надо…"
- Эй, стряпчий - обратился он к уминающему капусту Ежову - Веди меня к Змейской, немедля!
- Дай пожрать-то, - ответил ему тот и криво ухмыльнулся - тоже мне барин нашелся!
6
По прошествии часа Омеля и Ежов вышли из кабака и направились в сторону Пречистенки. Уже смеркалось, улицы были запружены кабриолетам и людьми, слышалось ржанье лошадей и ругань кучеров, два слепых инвалида деловито аскали мелочь на углу Маросейки и Лубянского проезда, сердобольные старухи из губернии торговали мылом и вениками. Москва жила повседневной жизнью, в своих незримых жерновах ловко переламывая дела и судьбы людские.
Дом, где жила Змейская, представлял собой трехэтажный особняк в стиле ампир, постройки начала девятнадцатого века, а может быть и раньше. С главного входа гости заходить не стали, Ежов повел Степана окольными путями к "черному" ходу в здание - приспособленный для нужд прислуги он был практически не заметен с улицы.
Миновав темную прихожую (свечи в этот час ещё не жгли) визитеры поднялись по узкой лестнице на второй этаж и постучали во вторую дверь справа.
- Кто? - послышался властный женский голос за дверью.
- Елена Николаевна, это я - Ежов-с - ответил стряпчий - И Степан Сергеич здеся!
Дверь открылась и на пороге возникла Змейская, одетая в синее вечернее платье с приколотой к нему изящной платиновой брошью. Её густые, пышные локоны мягкими волнами ниспадали на стройные, узкие плечи.
- Ах, вот оно как… - задумчиво сказала она, когда свет из комнаты резко выделил в проеме двери силуэты гостей - Спасибо, Вам, Ежов за услугу, но в гости не приглашаю - нам со Степаном Сергеичем потолковать надо о деле…
Ежов молча кивнул головой и с небывалой ловкостью исчез в недрах коридора. Когда Омеля вошел в комнату, Елена резко закрыла за ним дверь и заговорила взволнованным голосом.
- Ну, наконец-то! Где вы всё это время пропадали? Его превосходительство намедни о вас спрашивал. Франц пишет… Да, собственно, что это я - вот, читайте сами!
С этими словами она вынула из-за корсажа маленький узкий конверт и подала его Степану. Конверт был уже вскрыт, регистратор быстро ознакомился с его содержимым и облегченно вздохнул.
- Что вы меня пугаете, Лена! - с минутной паузой произнёс он - Да и бросьте все эти выканья, мы знакомы давно и близко - глупо это всё… Исходя из этого отчета все складывается наоборот, скорее благоприятно… По-крайней мере теперь мы точно знаем, что снаряды придут в Дрезден по франчайзингу в ящиках из-под галет. Номер ордера и адрес форварда Франц сообщит нам дополнительно в течении недели - что может быть лучше?
- Да, но мы так и не установили, кто проплачивал проформу-инвойс по этим злосчастным галетам… Также непонятно по какому депозиту проходила эта сумма. Я задействовала нашего агента в Лондоне, но и он не дал вразумительной информации!
- Эти тонкости не в ведении нашего отдела, Лена! Сколько раз я просил тебя не беспокоиться о том, что не имеет непосредственного отношения к внутренним технологиям - а ты опять за старое…
- Стёпа, но мы же делаем одно дело в общей команде! Сама Великая княгиня интересуется исходом этого дела!
- Я прекрасно понимаю это, но для нас важно, что бы груз был перехвачен именно в Дрездене, а не в Праге - остальное - дело Воронцова. Всё, больше не будем об этом, Лена…
С этими словами, Степан неловко обнял Змейскую и впился страстным поцелуем в её белоснежную ключицу.
- Что, ты, Стёпа… - Елена Николаевна хотела закончить фразу, но поддалась сиюминутному порыву и стала жадно стаскивать с Омели пальто.
Через некоторое время они уже лежали на софе и неистово совокуплялись. По улицам Москвы медленно крались сумерки и…..
7
….Метис, очнувшись от тяжкого забытья в 15-ой клинической больнице, обнаружил над собой перманентно качающуюся плоскость потолка. Слегка поташнивало и хотелось пить, своей правой ноги он не чувствовал… Посмотрев перед собой, он обнаружил её в гипсе, подвешенной в аккуратной люльке чуть выше уровня головы, при помощи хитроумных металлических конструкций. Посмотрев же налево, он обнаружил улыбающуюся физиономию Слепого, - за его спиной на параллельной койке спал их общий друг Краснов, тревожно покрикивая совой в пьяном сне….
- Проснулся, соколик! - довольно сказал Слепой - А мы тут весь день сидим жрём, пока ты оклемаешься - с тех пор как этот гад тебя шандарахнул. Три фуфыря уже заточили! Вон, Краснов вырубился - и медсестёр я всех напоил - в ординаторской валяются.. Хорошо здесь! Лоха этого менты вчера у метро повязали, судить будут по всей строгости! Чё мутный-то такой?
- Дрянь какая-то снилась про шпионов - преодолевая сухость во рту, произнёс больной - И пить хочется…
- На, пей! - сказал собеседник, поднося к его запекшимся губам бутыль с водкой - Запив Краснов дожрал. А я ведь хотел оставить…
Метис сделал два жадных глотка и облегченно вымолвил:
- Хорошо пошла.… БУДЕМ ЖИТЬ!
А. Марченко
( при содействии С. Иванова)
15.02.02
|
